Курс правозащитника Игоря Кочеткова состоит из трех вебинаров, квиза, карточек и расшифровок онлайнов.

Темы курса: язык вражды, риторика ненависти, правовые аспекты языка вражды, механизмы производства расизма, ксенофобии, сексизма и гомофобии в сообщениях инфлюенсеров и средств массовой информации, российское имперское сознание как случай языка вражды.

Вебинар I. Что такое язык вражды, как он создается и что с этим делать?

Карточки

Вебинар II. Правовые аспекты языка вражды

Главное из второго вебинара

В нашем конспекте — самое главное о том, как международные и региональные законы регулируют язык вражды, в каких случаях считается допустимым ограничивать свободу слова по закону, что такое дискриминация, преступления ненависти и как (помимо введения запретов) государство может снизить градус ненависти в обществе.

Государство и язык вражды: история вопроса 

Вопрос вмешательства государства в отношения между людьми, когда кто-то из них использует язык вражды, — это вопрос права, национальных и международных законов.

Впервые об этом стали задумываться и говорить в Западной Европе в XVI веке. До XVI века подобной проблемы не существовало, так как было нормальным наказывать всех, кто говорил неправильные вещи с точки зрения государства или католической церкви. Это считалось справедливым. 

В XVI веке возникает движение реформации. Кроме католичества появляются различные протестантские конфессии и — как итог этого появления — возникает проблема веротерпимости. Становится понятно, что люди, которые не согласны в ответах на принципиально важные вопросы, часто не умеют разговаривать друг с другом. Они знали только один способ решения конфликтов — насилие и войны.

Гибель большого количества людей в религиозных войнах 1546-1648 годов привела жителей Европы к мысли о том, что нужно учиться говорить друг с другом с позиции разных ценностей и решать проблемы дипломатическим путем. Философы стали задумываться о том, как люди с разными мировоззрениями могут жить вместе в одном обществе. Надо ли запрещать им что-то говорить, чтобы снизить градус вражды в обществе или запреты приведут к еще большей агрессии?

Можно выделить два подхода к тому, какую роль должно играть государство в регулировании отношений между свободой слова и ненавистью, — европейский и американский. 

“Европейский” подход

Английский философ Джон Локк в свое время описал три сферы человеческой жизни:

1. Интимное. Это наши личные представления о хорошем и плохом, отвратительном и прекрасном, то, в каких богов мы верим. Мысли нельзя рассматривать как преступление.
2. Частное. Это договорные отношения между частными лицами, в которые они вступают добровольно, заключая устный или письменный договор. На основании договора можно поддерживать различные отношения: экономические, связанные с политикой, верой и так далее.  
3. Публичное. Те отношения, в которые мы вступаем в общественной, политической жизни. Они регулируются публичным правом и законами. 

По Локку, выразить свое несогласие с другим человеком в разных сферах жизни можно разными способами.

1. Интимная сфера. Когда мы говорим о личных взглядах человека, которые нам не нравится, то выразить несогласие с ними можно только с помощью увещевания или осуждения.
   
2. Частная сфера. Договорные отношения государство может ограничить. Оно следит, чтобы никого не принуждали к заключению частных договоров, чтобы была возможность из договора выйти. Если договор нарушает закон, то такой договор признается как не имеющий силы. 
3. Публичная сфера. Наконец, запрет применяется, когда есть опасность обществу или государству, и нужно от этой опасности защититься. 

Итак, суть европейского подхода такова: если ваше мнение с точки зрения государства угрожает общественному порядку, то по закону выражение этого мнения могут запретить. То есть вашу свободу слова можно ограничить. Это же отражено в Декларации прав человека и гражданина: “никто не должен быть беспокоим за свои мнения, хотя бы религиозные, если только обнаружение их не нарушает общественного порядка”.

“Американский” подход 

Согласно Биллю о правах, Конгресс не должен издавать законов, ограничивающих свободу слова и печати. Но это не значит, что в США нет законов, ограничивающих свободу слова. Кроме того, ограничения могут быть созданы общественным мнением или просто большинством. Суд общественного мнения может быть не менее суровым, чем государственные репрессии. 

Современное международное право

В Международном пакте о гражданских и политических правах, принятом Генеральной Ассамблеей ООН, закреплено, какие высказывания должны быть запрещены. 

1. Прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида.
2. Пропаганда войны. Публичные призывы к развязыванию войны, оправдание агрессивной войны. 
3. Подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию по признакам национальности — имеется в виду этническая принадлежность, не гражданство, — по расе или религии.

Все остальные высказывания рассматриваются отдельно.

Чтобы высказывание было запрещено, оно должно соответствовать следующим критериям:

1. Иметь цель побудить аудиторию к действиям.
2. Аудитория должна реагировать на призыв, то есть, предпринимать или готовиться предпринять действия. Тут важно, кто именно призывает. Если призыв к геноциду озвучивает политик или журналист с миллионной аудиторией, то шанс, что аудитория на него отреагирует, гораздо выше, чем если подобное высказывание напишет школьник в своем блоге на пятьдесят человек. 
3. Есть связь между призывом и наступившими/вероятными последствиями. Допустим, идет война между “красными” и “белыми”, и тут кто-то из “белых” говорит: “Давайте убивать “красных”. Его слова ничего не изменят, потому что белые и так убивают красных. То есть не будет связи с последствиями.

Кроме этого, международное право дает каждому государству возможность запрещать какие-то высказывания по своему усмотрению. Например, в том случае, если это необходимо для:

1. Уважения прав и репутации других лиц.
2. Охраны государственной безопасности.
3. Охраны общественного порядка.
4. Сохранения здоровья или нравственности населения.

Эти признаки очень размытые и субъективные. На практике любая критика государства может быть расценена как угроза и запрещена. 

Для международного права свобода выражения первична. Вы можете говорить, писать и выражать все, что угодно, если на то нет прямого запрета. Граждане не должны доказывать, что они могут выражать какую-то мысль, — это государство должно доказать им на основании закона, что их высказывание должно быть запрещено. Согласно международному праву, ограничения свободу слова возможны тогда, когда они необходимы и установлены законом 

Неправовой запрет — тот, который не является необходимым. Если государство определяет какую-то идеологию или веру как вредную для общества, то запретить ее можно лишь в том случае, когда вред, который она наносит обществу или отдельным людям, никакими другими способами устранить нельзя. Допустим, кому-то не нравится вид двух целующихся мужчин. Надо ли запретить мужчинам целоваться? Согласно международному праву — нет, не надо. Те, кому не нравится на это смотреть, могут просто уйти или отвернуться, и никакого вреда им не будет.

Спорные вопросы права

Надо ли запрещать оскорбительные высказывания? Во многих странах, в том числе в России, оскорбление в адрес человека или группы лиц может стать основанием для административного преследования. 

Однако ЕСПЧ и Верховный суд США — это два органа, на которые часто ссылаются в спорах о правах человека — утверждают: ни у вас, ни у меня нет права быть свободным от оскорблений. Если меня кто-то оскорбил, это не значит, что кто-то нарушил мои права. Зато у всех есть право возражать, отвечать на оскорбления, осуждать само высказывание и его авторов.

Ваши права будут нарушены только в том случае, если вас лишат возможности ответить на оскорбление публично в той же форме, в том же виде, в каком вы это оскорбление получили. В России, например, гомофобные и оскорбительные высказывания в адрес ЛГБТ распространять можно, а отвечать на них нельзя. Ни одно издание не опубликует такой ответ, так как он будет нарушать закон о “пропаганде ЛГБТ”. 

Во многих странах есть спорные законы, ограничивающие диффамационные высказывания в адрес религий, например, богохульство или оскорбление религиозных чувств, как в России.

Тут стоит напомнить, что объект защиты права — это человек, а не чьи-то чувства, не чьи-то религиозные убеждения, не абстрактные концепции вроде национальной идентичности или “традиционных ценностей”. Поэтому с точки зрения международного права необходимость защищать чьи-то религиозные чувства отдельными законами — вопрос дискуссионный. 

В некоторых государствах запрещается высказывать определенную оценку исторических событий, например, отрицать Холокост или геноцид армян. Однако исторические события — не люди, они не подлежат защите со стороны прав человека. Так что здесь тоже есть пространство для дискуссии. 

Как уже было сказано, Международный пакт о гражданских и политических правах запрещает подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию по признакам национальности, расы или религии. А что с другими признаками? Некоторые из них фигурируют в законодательстве регионального уровня. Например законы Европейского союза запрещают дискриминацию на основании пола, языка, возраста, сексуальной ориентации. 

Дискуссионные вопросы, которые могут вытекать из этого: 

1. Как мы определяем, какие признаки надо защищать, а какие — нет? 
2. Правда ли люди, которые отличаются от других, должны быть защищены государством? Можно ли ликвидировать угрозу другим способом?

Дискриминация и преступления ненависти: связь с языком вражды

Дискриминация — это любое различие, исключение или ограничение по защищаемому признаку, которое направлено на ослабление или сводит на нет признание, пользование или осуществление прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой другой области. 

Признаки дискриминационных действий:

1. Направлены на различие, исключение или ограничение группы людей. Таким образом, дискриминация — частный случай языка вражды. 
2. Есть четкий признак, по которому дискриминируют. 
3. Высказывание/действие направлено на отрицание или ослабление какого-либо права человека, например, права на жилище, права на труд.

Преступления ненависти — тоже пример языка вражды. 

Любое уголовное преступление может быть преступлением ненависти, если жертва выбирается на основании предубеждения к защищаемом признаку. Пример: грабитель нападает только на мигрантов.

Есть мнение, что преступления ненависти обладают повышенной общественной опасностью. Действительно, жертвой в этом случае может стать любой представитель дискриминируемой группы То есть преступления ненависти направлены на запугивание вообще всей группы. Это и может быть аргументом в пользу утверждения о повышенной общественной опасности.  

Сегодня идут дискуссии о том, насколько государство должно реагировать на язык вражды. Что мы понимаем? Что запреты не всегда являются эффективным способом контролировать язык вражды.

Что государство может сделать кроме запретов и ограничений?

1. Вести политику по выравниванию возможностей. Когда вводятся квоты для женщин при выборах в парламент или квоты по приему в государственные учебные заведения для национальных меньшинств — это не обратная дискриминация. Это предоставление группам тех возможностей, которых у них исторически не было — или их было меньше, чем у большинства. 
2. Признавать существование языка вражды и осуждать его. Государство может сформировать дискурс, в котором язык вражды будет неприемлем.
3. Возмещать вред жертвам дискриминации и преступлений ненависти.
4. Создавать образовательные программы и рассказывать людям, что их предубеждения к мигрантам или людям другой расы не имеют оснований.

Квиз «оСознание имперскости»

Пройти!

Вебинар III. Российкое имперское сознание как случай языка вражды.

Вебинар “Российское имперское сознание как случай языка вражды”. Главное 

В заключительном вебинаре курса о языке вражды Игорь Кочетков рассказывает о паттернах имперского мышления, о том, как имперское сознание накладывает отпечаток на политический дискурс и даже на законодательство государств, и объясняет, как имперскость порождает ненависть и вражду 

Что такое империя?

Единого определения слова “империя” нет. Дело в том, что империи очень разные — настолько, что их бывает трудно сравнивать друг с другом. Но существует набор признаков, по которым ученые определяют, можно ли назвать страну империей или нет. 

Признаки империи:

1. Большая территория. Некоторые еще добавляют, что империя должна иметь выход к морю. 
2. Расширяющаяся территория (колонизация). Колонизация бывает внешняя, когда империя отвоевывает земли у других государств, и внутренняя, когда население из метрополии, из центра, расходится на более свободные или незанятые территории на окраинах. 
3. Мультирегиональная. В империи есть разные политико-административные регионы. Может быть, раньше они были самостоятельными государствами, как, например, Астраханское ханство или Казанское ханство. Или это могут быть территории, заселенные одним коренным народом, группой близких народов. 
4. Многоконфессиональная и полиэтничная. Разные регионы империи могут отличаться языком, на котором говорит местное население, этническим составом населения (там может преобладать не тот этнос, который преобладает в метрополии). Империю населяют представители различных конфессий, религий.
5. Военно-политическое присутствие в мире. Империя в силу своих размеров и военно-политического потенциала может участвовать в политических делах в любой точке мира. Например, вооруженные силы России сегодня присутствуют в Украине; силы, связанные с Россией, присутствуют, например, в Сирии, Россия может быть посредником в переговорах между Арменией и Азербайджаном. 

Все эти признаки актуальны в том числе для сегодняшней России.

Термины

В последние годы интерес к империям возрос благодаря развитию такого междисциплинарного направления исследований как постколониальная теория. Она изучает колониальную политику империй и ее последствия. В постколониальных исследованиях часто встречаются такие термины, как: империализм, колониализм, колониальность, колониальное сознание.

Что такое империализм, каждый понимает более-менее по-своему. Вкратце — это политика империи по ее расширению, укреплению и вмешательству в политические дела по всему миру. Термины “империализм” и “колониализм” часто используются как синонимичные.

А вот “колониализм” и “колониальность” — это разные процессы.

Колониализм — это политика империи, которая захватывает и удерживает колонии. Колониальность — последствия этой политики. Колониальность некоторых стран сохраняется даже после того, как империи разваливаются, и эти государства получают независимость. 

Последствия колониальной политики могут быть

1. Экономическими. Например, структура экономики государства, которая сложилась в колониальные времена и соответствовала потребностям империи, может сохраняться даже после распада империи. При этом такая структура может не вполне соответствовать потребностям самого государства, когда, например, хорошо развита только одна отрасль экономики. 
2. Культурными. Их можно объединять понятием колониальное сознание. Как мы уже говорили на прошлых вебинарах, язык вражды — это дискурс; это система понятий и символов, в которую мы попадаем, рождаясь в обществе. Колониальное сознание работает похожим образом. Российское государство во всех его ипостасях является империей. Нравится нам это или нет — неважно. Это устройство государства так или иначе сформировало сознание у всех людей, которые в этой стране родились и выросли. Так что можно сказать, что мы все в каком-то смысле являемся носителями имперского сознания. 

Элементы имперского сознания

Есть устойчивые паттерны мышления, связанные с русским имперским сознанием. 

• “Право на вмешательство”

“Заберем чужое, чтобы свое защитить” — очень древний имперский нарратив. С точки зрения здравого смысла звучит странно, но для империй такой подход характерен. “Мы имеем право нападать на других, чтобы обеспечить свою безопасность на дальних подступах”. 

Например, под предлогом того, что надо обезопасить свои рубежи, Россия или захватывала, или пыталась захватить соседнюю Финляндию. 

Другое проявление имперского политического мышления — создание марионеточных правительств. 

В XVII веке Российская империя, Австро-Венгрия и Пруссия поделили между собой Речь Посполитую. Поводом для вмешательства в дела Речи Посполитой было требование посадить на престол того монарха, который будет положительно настроен по отношению к России. Это типичный паттерн имперского сознания: “Мы в праве решать, кто будет руководить другим государством, потому что это необходимо для нашей безопасности”.

Другой пример — требование РФ к НАТО, чтобы организация не принимала новых участников. Это при том, что сама Россия членом НАТО не является, и с точки зрения международного права не может влиять на то, кого туда примут. Тем не менее, это требование высказывалось на полном серьезе, а отказ НАТО был преподнесен как акт агрессии против России. 

• Исконные земли

Еще один популярный имперский аргумент — “Мы имеем право занимать ту или иную территорию, потому что это наши исконные земли”. 

В случае России — это земли, которые якобы были впервые заселены славянами. Но где точка отсчета этой исконности? Славяне — относительно молодая этническая семья, которая появилась не раньше V века нашей эры. Те земли, которые они заселили в пятом веке, конечно, существовали и раньше. Почему же эти территории считаются исконно славянскими? До прихода славян там кто-то жил или нет?

Известно, что в центральную Россию восточные славяне пришли довольно поздно, в X-XI веках. Где-то там уже жили финно-угорские народы, с которыми пришлое славянское население не всегда было в дружеских отношениях. В степях жили кочевники. Так что нельзя сказать, что все эти земли были пустынными.

Вообще идея исконной территории — биологическая. Исконная территория, естественная среда обитания обычно бывает у животных, но не у людей. Люди могут жить более-менее везде. 

С точки зрения истории и права, вопрос принадлежности кому-то той или иной территории решается либо правом войны, либо правом договора. Если землю завоевывают, значит, на ней уже кто-то жил и кто-то ею владел. Если какие-то районы передаются правом договора, то они тоже уже кому-то принадлежали. То есть идея исконности — это попытка более убедительно обосновать свое право на ту или иную территорию, в том числе право ее отвоевывать. 

• Идея “превосходства” 

В империях народ метрополии признается господствующим по отношению к другими народам. 

Какие паттерны мы видим в случае России? Это идея “великой русской культуры”, которая главнее и важнее, чем культуры коренных народов. То же самое может происходить с языком: язык, на котором говорит метрополия, признается первичным, на нем должны говорить все. Остальное — необязательно. Культура других народов фестивализируется. Она может существовать и проявляться, но только в строго отведенном месте, в строго отведенное время, например, на фестивалях. Русская культура, музыка, система образования — первичны. Это в том числе создает у коренных народов понимание того, что они как бы неполноценные. 

Моральное превосходство. Представления о душевных качествах русских: мы щедрые, мы добрые, мы гостеприимные. Во время чеченских войн был нарратив, что российская армия сражается с чеченскими боевиками. Боевики — это преступники. Они жестокие, они дикие, они не знают законов войны. У России же была российская армия, это звучит более благородно, хотя вела она себя, как известно, отнюдь не в соответствии с законами войны. 

Нарратив о “покровителях”, “освободителях”, “собирателях русских земель”. В нашей истории действительно были прекрасные моменты, когда мы помогали другим народам, например, мы освобождали южных славян от турецкого ига, помогали освободить Европу от фашизма. Но в имперском воображении из этого рождаются неоднозначные выводы. Тот факт, что мы кому-то когда-то помогли, становится основанием для предъявления претензий на чужие территории или поводом обвинить другой народ в неблагодарности. Хотя с правовой точки зрения такая помощь ровно ничего не означает.  

Представление о братских народах. Идея “братских народов” тоже помогает обосновать право на господство. На самом деле, никакой политической, правовой или этнологической категории “братских народов” не существует. Эта семейная метафора — где народ метрополии представлен как “старший брат”, который имеет право указывать другим, что делать, — просто еще один признак имперского мышления. 

• Добровольность вхождения 

Когда говорят о вхождении одного государства в состав другого, иногда стирается история насилия, которым это вхождение сопровождалось. Мы знаем, что Сибирь, например, была завоевана. А про другие территории говорят: “Мы веками жили душа в душу, а сейчас националисты хотят нашу крепкую державу развалить”. 

Этот паттерн нередко игнорирует историко-правовые реалии. Мир не всегда состоял из национальных государств с четко определенными границами. Раньше он был устроен сложнее: в нем были племенные образования, прото-государства, империи, королевства. И все это были разные административно-правовые формы со своими способами координации внутренней жизни. 

“Добровольное вхождение” могло иметь разную правовую форму и разные правовые последствия для государств и образований. Например, отношения между Московским царством и народами Сибири были данническими: местные племена платили дань людям, которые пришли по поручению московского царя на их землю. Добровольность тут была условной: можно было или платить дань и жить в безопасности, или терпеть постоянную угрозу завоевания и уничтожения. 

Отношения между образованиями могли быть вассальными. Имеется в виду служба в обмен на покровительство и защиту. Пример вассальных отношений — Переяславская рада, или “Мартовские статьи”. Это договор, заключенный между запорожскими казаками и Московским царством. Казаки признавали покровительство московского царя, но сохраняли внутреннюю самостоятельность, собственное городское самоуправление, свое войско. Никакого вхождения Украины в состав России тогда не произошло. Этот был именно договор, согласно которому казаки признавали власть и некое превосходство Московского царства, но договор в любое время мог быть изменен или расторгнут. 

Когда мы говорим о добровольном вхождении одной территории в состав другой, стоит задуматься о добровольном выходе. Есть ли примеры выхода из состава империй государств, которые якобы добровольно туда вошли? Мы помним две чеченские войны — вот, что случается с теми народами, которые пытаются добровольно выйти. Если вы можете только войти, а выйти уже не можете, о добровольности речи не идет. 

• Идея “извечного врага”

Апелляция к наличию “враждебного окружения” всегда была важным аргументом для различных мер внутренней и внешней политики империй. У России на протяжении долгого времени есть некие “естественные” враги: Османская империя, Англия, США. 

Почему аргумент про “извечных врагов” иррационален? Вражда, как и дружба, — явление взаимное. Если нас окружают враги, может, нужно уволить министра иностранных дел, который не смог ни с кем подружиться и довел ситуацию до того, что вокруг нас только враги? Вражда — как и дружба — представляются имперской пропагандой как некое природное явление. На самом же деле вражда — это результат неких отношений между государствами, а отношения — дело рук человека, отношения могут быть изменены. 

• “Колониальная неблагодарность” 

“Хватит кормить Среднюю Азию”. Во времена позднего СССР было много разговоров, что РСФСР чрезмерно снабжает среднеазиатские республики, а те, кто живет в России, из-за этого страдают. Да, если вы метрополия, то приходится терпеть некоторые расходы, чтобы удержать территории. Если не хотите их “кормить” — отпустите их, но про это речи обычно не идет. 

Аргумент про “предательство”. Давать деньги и делиться ресурсами можно на двух основаниях: если у вас есть обязательства, например, вы платите репарации или алименты. Или если вы обмениваетесь, делитесь чем-то на взаимовыгодной основе. Пропаганда так часто и долго повторяет эту легенду про раздавание денег просто из любви и великодушия, что она начинает восприниматься как факт, хотя все было совершенно иначе.

Жанры имперского дискурса 

Идеи имперскости отражаются даже в законодательстве. 

Так, в Конституции РФ говорится: “Мы — многонациональный народ”. Однако словосочетание “многонациональный народ” — это вообще-то оксюморон. Если есть многонациональность, то это разные народы. Также считается, что все народы в составе России равны — но любая претензия какого-то народа на самостоятельность может быть интерпретирована как сепаратизм и предательство. Нет варианта, что у разных народов могут быть свои интересы.

В последней редакции Конституции появляется также понятие “государствообразующего народа”. Если русский народ “государствообразующий”, то все остальные как будто “младшие братья”, а значит не так влиятельны и важны. 

В Конституции говорится, что “действия, направленные на отчуждение части территории РФ, а также призывы к таким действиям не допускаются”. Это к тезису про добровольность выхода из империи — такой возможности просто нет. 

Политическая риторика

Валентина Матвиенко накануне Дня победы: “Мы, русские, татары, мордва, якуты, аварцы, евреи, да и украинцы, живущие в России, мы — потомки тех, кто восемьдесят два года назад вместе встал против нацизма”. Признается многонациональный состав страны. Но вот про украинцев уточняется, что потомками противников нацизма являются только те, кто живет в России. А те, кто не на территории России, они, значит, потомки бандеровцев, которые были пособниками нацизма. 

Забывается, что вся Украина и Беларусь были оккупированы нацистами, и вся Украина и Беларусь, вообще-то, сражались с нацистами. Даже те, кто не находится на территории России.

“Мы вместе победили в той страшной, кровавой войне. Но остались людьми <…> Что удержало нас от расчеловечивания? дух, русский характер, чувство совести…”. Это как раз про моральное превосходство. Что, чувство справедливости, вера и надежда есть только в русском характере? Только что она говорила про татар, мордву, якутов, аварцев, евреев. Они все молодцы, все победили, потому что обладали русским характером. 

Александр Хинштейн: “Важная дата не только для нашей страны, но и для всего человечества. Как бы сегодня не пытались переписать историю, русские, а снами все народы нашей многонациональной страны, остановили угрозу фашизма!” Опять идея колониальной неблагодарности: мы спасли весь мир, а они это отрицают. “Мы, русские, а с нами и другие народы”. То есть это мы сделали, а другие народы просто рядом стояли, патроны подносили. 

Что с этим делать?

Мы это не выбирали, но можем попытаться это изменить. 

Мы действительно не выбирали рождаться в имперском дискурсе, но важно замечать проявление в себе паттернов имперского мышления — только тогда можно что-то изменить. Да, мы с этим воспитаны — но в этом нет нашей вины. Мы способны это исправить. 

В этом смысое крайне важно отличать вину от ответственности. Мы не должны считать себя виноватыми в том, что и как мы думаем. Но мы ответственны за последствия этих мыслей. Если мы отрицаем нашу обязанность что-то сделать со своим имперским сознанием, то мы впадаем в состояние “колониальной невинности”. Это когда люди говорят: “Да, государство творит зло, но мы ни в чем не виноваты, мы по совести живем”. Да, может быть, и не виноваты — но точно ответственны. 

Что почитать?

Книги об особенностях имперского сознания и российской имперскости. 

1. Александр Эткинд: “Внутренняя колонизация: Имперский опыт России”. 
2. Сергей Абашин: “Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией”. 
3. Юрий Слезкин: “Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера”.